Статья Кирилла Неймарка о налоговых принципах в России сложновата для неспециалистов, но аргументированна и крайне полезна для понимания того, почему у нас всё получается так, как получается. Читайте:
В налоговой системе, как в зеркале, можно разглядеть суть общественных взаимоотношений и истинные цели и задачи правящего класса.
В начале 90-х страна и общество претерпевали ломку, трещали по швам и расползались. Соответственно, рушилась и старая налоговая система. Вместо неё формировалась какая-то новая конструкция, выглядевшая в то время как набор законов, слабо связанных друг с другом, но переполненных популизмом и очень уж откровенным лоббированием. Соответственно, задачи выживаемости и пополнения казны стояли тогда на первом месте.
Необходимость устранить тотальную «бессистемность» послужила толчком не только для построения вертикали власти, но и для введения в 2000 году Налогового кодекса. Вся правовая база была систематизирована, явные противоречия устранены, сокращено количество разнонаправленных и трудных в администрировании налогов. Решались задачи обеспечения устойчивости бюджетной системы, улучшения администрирования и «интеграции российской налоговой системы в международные налоговые отношения».
В 2007 году правительство с удовлетворением подвело итоги: «введённые в действие к настоящему времени основы российской налоговой системы были сформированы во многом с учётом лучшей мировой практики». Признавая «проблемы с внедрением в России инструментов налоговой политики, которые успешно функционируют во многих зарубежных странах», причины этих проблем правительство вывело за пределы компетенции налоговой политики. Отчасти, конечно, справедливо…
В 2010 году правительство отреагировало на новые политические призывы. «Создание стимулов для инновационной активности налогоплательщиков, а также поддержка инноваций и модернизации в Российской Федерации» были заявлены как «основные цели налоговой политики в среднесрочной перспективе». После таких заявлений, по идее, мы должны были увидеть, как в налоговом законодательстве отразится отказ правящего класса от рентно-процентного способа хозяйствования.
Однако, несмотря на крайне нестандартную ситуацию, Минфин не вышел за пределы стандартных установок и не попытался оценить, насколько налоговая система, основанная «на общепринятых в современной мировой практике» положениях, отвечает задачам экономики, не достигшей в обрабатывающей промышленности даже уровня советских времён. Не была проведена инвентаризация всех стимулов налоговой системы в целом и не был сделан анализ их влияния на весь цикл инновационной деятельности (от конструкторского бюро до производственного цеха). Несмотря на то, что инновации не могут существовать сами по себе (ради инноваций), не изучалось и влияние всей совокупности налоговых стимулов на стратегические отрасли высокотехнологичной промышленности в отдельности.
Минфин идёт по проторённому пути поиска международных аналогов и внедрения отдельных налоговых льгот. В результате получается опять нечто противоречивое и неоднозначное. Например, применение ускоренного нелинейного метода амортизации не для одного основного средства, а только для суммарной стоимости групп основных средств. Или признание расходов на НИОКР таким образом, что расходы на НИОКР, не давшие положительного результата, следует признавать раньше, чем расходы на результативные исследования.
А ведь самые передовые международные аналоги могут поощрять самые негативные тенденции, если их перенести на неподготовленную почву. Возьмём, например, налог на добавленную стоимость – «единственный по-настоящему революционный элемент новой налоговой системы» 1990-х (как было написано в официальном отчёте), позволивший заменить советский налог с оборота.
Важно то, что НДС – это единственный налог, влияющий не столько на налогоплательщиков, сколько на условия экономической деятельности. А экономические условия в странах Западной Европы, сложившиеся к моменту перехода на НДС, в трёх словах можно описать так:
– внутреннее потребление практически достигло потолка;
– возможности собственной промышленности значительно превышали внутренний спрос;
– требовалось поддерживать и стимулировать переориентацию избыточного предложения на внешние рынки.
Кроме того, действующие на тот момент косвенные каскадные налоги с оборота серьёзно влияли на ценообразование в условиях высокотехнологичного многоуровневого процесса промышленного производства. Уменьшение сумм начисленного налога на аналогичные суммы, уплаченные поставщикам сырья и комплектующих, было в то время действительно революционным решением, позволившим исключить увеличение себестоимости на каждом производственном цикле.
Непосредственным катализатором массового перехода европейских стран на НДС послужили интеграционные процессы в Европе и вызванные ими требования гармонизации косвенного налогообложения. К 1972 году, когда Великобритания пожелала вступить в Европейское Сообщество, введение НДС уже было обязательным условием. Очень, кстати, подходящим для текущей экономической ситуации в Великобритании.
Важно отметить, что европейцы выбрали принцип применения ставки 0% для экспортных операций и налогообложение внутреннего потребления с целью перераспределения средств в пользу экспортёров. И это несмотря на то, что налогообложение исходящих товарных потоков для бюджетов стран нетто-экспортёров было бы прибыльней.
Теперь кратко о всем известных экономических условиях хозяйствования в Российской Федерации (исключительно в целях сопоставления).
Нашу страну никто в Евросоюз не звал и не зовёт.
Для отечественных промышленных предприятий внутренний рынок это, как правило, единственный рынок сбыта. А, следовательно, внутренний спрос – это основной естественный источник финансирования инноваций и высокотехнологичного производства.
В стране очень много природных сырьевых ресурсов, востребованных иностранной промышленностью.
В результате налогообложение по ставке 0% и возврат из бюджета НДС при экспорте превращается не только в огромную потерю налоговой базы, но и в инструмент перераспределения средств в пользу предприятий сырьевого сектора.
Российский Минфин отмечал убыточность для бюджета применения ставки 0% в европейском варианте, но считал неизбежным переход на принцип страны назначения «с точки зрения международного права». Это ключевой аргумент, на который, вообще-то, нечего возразить. Могу дополнить лишь, что с этой же точки зрения вывозные таможенные пошлины на сырьё в ходе переговоров о вступлении в ВТО также объявлены анахронизмом.
Правда, Минфин видит положительные моменты в применении ставки 0% для экспортных операций ещё и в том, что благодаря ей достигается гармонизация международных торговых отношений и устраняется налоговая конкуренция между государствами, поддерживающими своих экспортёров. И, что особенно важно, при взимании НДС по принципу страны происхождения товара (то есть в случае налогообложения экспортных потоков) повышаются издержки, связанные с таможенным контролем на оценку таможенной стоимости товаров. Поскольку создаются стимулы для занижения объемов экспорта и завышения объемов импорта. Однако все эти плюсы не очень объясняют, почему, например, при экспорте необработанной древесины НДС должен возвращаться из бюджета, а при реализации продукции авиапрома на внутреннем рынке должна применяться максимальная ставка.
Казалось бы, отечественная высокотехнологичная и инновационная промышленность, отвоёвывающая в первую очередь внутренний рынок, должна иметь поддержку со стороны НДС не только тогда, когда она работает на экспорт. Одновременно отмена льготирования сырьевого экспорта могла бы позволить изыскать средства для понижения ставки НДС. И таким образом снизить давление на внутренний спрос и тем самым повысить его роль как источника инновационного роста. Например, в преддверии неизбежного и масштабного обновления отечественного авиапарка ставка 0% при реализации самолётов внутри страны в сочетании с продуманными ввозными пошлинами могла бы серьёзно улучшить ситуацию.
В масштабах этой заметки нет необходимости раскрывать все возможные варианты трансформации НДС. Однако всё же отмечу, что простое освобождение от налога реализации определённой номенклатуры сырьевых товаров позволит устранить диспропорции при продаже сырья на внутреннем и внешнем рынке, да ещё и с выгодой для бюджета (за счёт отмены возмещения экспортёрам)!
Собственно, речь сейчас даже не об НДС, а о том, что вместо стимулирования внутреннего спроса на отечественную высокотехнологичную продукцию мы видим предоставление отдельных льгот исследовательским и внедренческим организациям. Или же, в лучшем случае, наблюдаем попытку простимулировать спрос исключительно на услуги этих организаций. По большому счёту всё тот же рентно-процентный способ извлечения прибыли из ресурсов. На этот раз из интеллектуальных.
Характерен ответ Минфина на сообщение о том, что стандартные подходы к применению ставки 0% создают губительные стимулы для экспорта сырья и отказывают в поддержке отечественной высокотехнологичной промышленности. Процитирую ответ без комментариев: «Согласно мировой практике ставка налога на добавленную стоимость в размере 0% применяется в отношении экспортируемых товаров для обеспечения равных конкурентных условий для этих товаров на международном рынке» (Письмо Минфина от 09.07.2010 №03-07-14/48). Возразить нечего…
Категория: Экономика |
Просмотров: 3615
| Теги:
| Рейтинг: 0.0/0
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем мультиблоге пользователем Observer на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения.
Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта - как это сделать,
описано в том же Пользовательском Соглашении. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
